Работа накладывает отпечаток на человека. Образ мысли видоизменяется, вопрос лишь в том насколько сильно. А некоторая деятельность изменяет не только образ жизни, но и меняет фундаментальные черты характера. Работа в уголовном розыске сказалась на Цинерман, она не могла не обращать внимание на детали в её окружении. С одной стороны, мужчина был непримечательным водителем, коих сотни можно встретить. А вот вёл он весьма необычный автомобиль, который хорошо знал. Он вёл её уверенно, а следовательно, не впервые сел за руль подобной машины, которая имела свои свойства в управляемости, особенность, присущая многим раритетным автомобилям. Его ли это автомобиль? Отталкиваться не отчего. Эта машина, которая не была рухлядью, внешний вид водителя и незнание им языка не складывались в единую картину.
Когда «Ривера» обогнала «Вольво», Анна вновь закурила для того, чтобы отвлечься от мыслей. Водителю женщина кивнула, понимая его сложности в отношении языкового барьера. Цинерман хотелось поговорить, чтобы хоть как-то унять то, что было у неё на душе. Подъезжая к заправке, окурок был выброшен в окно и вновь чуйка Цинерман дала о себе знать.
Первый жест водителя Анна списала на знакомство таксиста с заправщиком, но на «автопилоте» посмотрела в зеркало заднего вида по свою сторону и увидела, как мальчишка заправлял автомобиль дрожащими руками. Он мог торопиться, правда, да только с каких пор заправщика вообще волнует оперативность работы? Пожав плечами, Цинерман прекратила свои наблюдения. У неё были свои заботы, да только странности не прекратились. Из здания вышли мужчины, которые смотрели именно на них и более того, они переговаривались друг с другом. Списать можно было на перекур, да только люди не курили. Ощущать себя рыбкой в аквариуме Анна начала после того, как мальчишка, который мыл окна, подглядывал за ней. Не просто случайно посмотрел, а именно изучал. На третий раз Цинерман ответила ему взаимностью, да только взгляд Анны был, как у вороны, которая обратила внимание на воробья. Весь этот перфоманс завершился реакцией мальчишки на руку таксиста и переданной запиской. А после всего этого мужчина, не расплатившись, просто уехал.
Вопросов возникало множество, но Цинерман предпочла не задумываться. В конце концов, думала женщина, не расплатился он мог, потому что компания заключила контракт с заправкой, маловероятный, но возможный исход. Повышенное внимание от мальчишки и вышедших мужчин могло быть банальным совпадением, а записка могла касаться рабочих или же личных мотивов. Анна была следователем исключительно профессиональным и следовала своему главному принципу: нельзя строить теорию без фактов, ибо неизбежно начнешь подстраивать факты под теорию. Да и, честно говоря, Цинерман едва ли хотела копаться. Она желала банального отдыха, а ведь рабочий день только начинался.
На неверный маршрут Анна обратила внимание не сразу, ибо была погружена в свои размышления. Её беспокоила сестра, которая жила на её деньги и занималась лишь одним — бесконечной тусовкой, Цинерман корила себя за то, что уделяет своей дочери мало внимания и, разумеется, Анна ненавидела себя за то, что работала на мафию. Ко всему этому прибавлялось всепоглощающее чувство одиночества и безысходности. Машина остановилась у ворот завода, водитель констатировал завершение поездки. Вопрос лишь состоял в том, что же он имел в виду. Чёрные и побитые временем сапоги Анны коснулись асфальта, женщина подыграла таксисту, ибо, сидя в машине была бы скована в действиях. Ей было и вправду тревожно, но полицейская выучка давала о себе знать, потерянная, растерянная и грустная женщина на глазах перевоплотилась в беспристрастного следака, которая ожидала развития событий. Её не посмеют трогать, ибо «страйковать» Ольгессу дурная идея для любого криминальной группировки. Маньяк? Возможно, да только Цинерман в это мало верила. Выйдя из машины, Анна подобно вороне осмотрелась и расстегнула центральную пуговицу своего старого пальто, из-под которого показалась кобура.
— И вправду интересный, — ответила Цинерман на английском с характерным немецким акцентом от которого у любого англичанина случился бы по меньшей мере инфаркт. Голос спокойный, а левая бровь выразительна была приподнята. Ситуация накалялась, но быстро разрядилась благодаря таксисту. После объяснения Анна лишь вздохнула и застегнула своё пальто, но ответить не успела, ибо ей поступил звонок на её телефон от… Карстена. У Цинерман был старый айфон пятилетней давности со столь же старым и истёртым чехлом, а под ним была совместная фотография с мужем. Девушка не меняла телефон не только из-за отсутствия на это финансовой возможности, этот телефон был подарком от Генри. Её муж был не из тех людей, кто делал множество подарков, а те немногие, что он дарил, Цинерман до сих пор хранила. Звук стандартного рингтона был едва слышен даже в такой полной тишине.
Бледной ладонью девушка сделала жест, который интерпретировался, как «Буквально минуту, пожалуйста». Чуть отойдя от машины, Анна взяла трубку. Карстен говорил быстро и Цинерман без труда понимала почему.
— Привет, — начал мужчина, — Как дела?
— Здравствуй, что-то случилось?
— Моя бессонница разве что, слышал Гирпсик лютует в отделе. Да, знаю, ты занята, но придётся уделить мне немного времени, ибо проверять симки ты так и не научилась, — от таксиста не укрылось то, как Анна побледнела и вся её уверенность улетучилась, — Звонок «закрыт», успокойся и дыши ровно. Меня мучала бессонница и думал заскочить к тебе, а потом внезапно осознал, что ты бы меня выгнала, ибо…
— Ты снова на «транках», — тихо и вслух заключила Анна, — Ты снова за своё.
— Ну так вот, собирался уезжать, да заметил старого «знакомого», который крутился у твоего дома. Проследил за ним, хвоста он не заметил и приехал он в «Золотую фишку». Это первая зацепка, но о ней как-нибудь и лично. Заснуть я так и не смог, а потому поехал в отдел и тоже позаимствовал телефон, да только взломал его, ибо было любопытно. Сделал копии и обратно убрал.
— Ты забыл вернуть блокировку, — голосом умирающего лебедя ответила Анна.
— Сегодня утром я успел подумать, что и телефон вернуть забыл, — со злой иронией ответил Мёллер, — В общем, я «гордану» тебя, прекрати умирать, но ты мне всё расскажешь.
— Послушай…
— Послушаю, но не об этом.
— Мне нужно ещё допросить людей по этой «серии», — речь шла о серейных убийствах
— Значит, ты не на Митте, потому что твою работу я сделал ещё в 5 утра.
— Почему не доложил Гирспику…?
— Я гаражи изучал пока не услышал о том разносе, который произошёл у нас. В общем, где ты?
— В заднице, — печально заключила Анна.
— Догадываюсь, но я всё-таки про другое.
— Не знаю, — Цинерман огляделась, — Таксист не зная языка отвёз меня к какой-то заброшке по ошибке.
— Хорошо, давай в Вестншафте на театральной алее, где перекрёсток, ориентир на 127 дом. Я пока съезжу за разрешением на взлом и сам вас найду. Отдашь телефон, вещдок я верну, а результаты по Митте тебе отдам.
— Они хотят отпустить Хайрека.
— Догадываюсь, но беру это на себя. Ань, — куда более серьёзным и строгим голосом сказал Карстен, — Сегодня не крутись в отделе. Погуляй, не знаю, в общем позанимайся чем нибудь и не светись. И вообще, лучше отдохни. До связи, — Мёллер прервал разговор.
Цинерман была в шоке и постепенно возвращала себя в реальность. Карстен не сдаст её и прикроет, но… Мёллер будет копать и эти раскопки могут свести их обоих в могилу. В мрачном состоянии духа Анна вернулась к машине, благо таксист начал разговор и Цинерман смогла отвлечься.
Женщина посмотрела в глаза мужчины. Говорят, что они являются зеркалом души и это правда. Цинерман чётко видела сквозь весь маскарад умного и образованного человека, который более того был знаком со смертью. Как правило, такие глаза у служивших людей.  А самым примечательным фактом была его начищенная обувь, которая сильно выделялась из всего созданного образа. Анна не любила ложь, а потому ответила аналогичным образом.
— Анна, а я местная, — Цинерман взяла сигарету и подожгла её, обратив внимание на дороговизну оных. Затянувшись, девушка закашляла, Анна не была курильщицей, да и покуривала «тонкие» сигареты. Прокашлявшись, она продолжила, — Должна сказать, что, судя по всему, вам попадались весьма скверные попутчики. Касательно маршрута, то не беспокойтесь, бывает, но за поездку я всё-таки расплачусь, тем более что мне теперь нужно на другой конец города, — отказ от бесплатной поездки диктовался в первую очередь скромностью женщины, а во вторую тем, что принимать какую-либо угодно помощь Анне тяжело в силу своего характера, а в-третьих, из специфической вредности из-за лжи.
Сев обратно на переднее сиденье, Цинерман продолжила курить поскольку сигарета Витто в отличии от её были куда менее противными, да и более крепкими, что помогало отвлечься. Из-за сигареты на погоню Анна не обратила внимание, а на извинения одобрительно кивнула головой со всё той же печальной улыбкой. Женщина указала адрес в навигаторе и путь предстоял неблизкий, благо был он через красивые с точки зрения, как любителя, так и знатока архитектуры, городские районы. Играющие песни в машине делали всё только лучше. На вопрос Витто Анна ответить не успела, ибо машину остановил патруль дорожной полиции.
Докуренная сигарета была выброшена в окно, когда полицейский постучался, представился и попросил документы на немецком языке. Однако, когда мужчина увидел Цинерман, то сильно удивился. Анна была своеобразной знаменитостью среди полиции, ибо на пару с Мёллером раскрыла не одно громкое преступление. Свою славу она не любила. Женщина достанет из внутреннего кармана пальто удостоверение и предъявит его полицейскому.
— Прошу простить нас, это я его попросила ехать быстрее, — голос Анны спокойный, но очень уставший.
— Капитан Цинерман! Прошу прощения, — по полицейскому было видно, что ему было неловко.
— Всё хорошо… можно нам поехать?
— Разумеется.
— Давайте поедем, Витто, — уже на английском ответила Анна. Когда машина поехала, Цинерман вспомнила о заданном ей вопросе, — Да ничего важного только мои пространственные рассуждения о жизни и усталости, — немецкий акцент никуда не уходил, — Не умею я заводить разговоры, никогда не понимала, как люди это делают, — Цинерман задумалась, а после совершенно внезапно задала весьма специфический вопрос. Женщина умела вести допросы, но совершенно не умела заводить диалоги с незнакомцами, — Где вы служили? Не часто вас на гражданке встретишь. Отпуск? — подумав о том, что это прозвучало странно, Анна решила пояснить его. Капитан даже гипотетически не предполагала, что рядом с ней сидел представитель мафии. Она всё же заключила по поведению и деталям, что Витто военный, который решил взять отпуск и приехал к друзьям/семье в город. Оставались белые пятна, но она же не расследовала никакое дело в отношении него, да и ум был занят другими вещами. Не сложно догадаться, что военных Анна уважала. И чего скрывать, он был красив, — У вас глаза человека, который убивал. Когда убиваешь — ты меняешься, знаю по себе, — Анна захотела снова закурить, ибо никотин хорошо притуплял голод. Просить сигарету она не стала, посчитав это наглостью, а потому достала свою и закурила, — Впервые я убила, когда мне было 22 года, я тогда была ещё сержантом. Я прибыла с нарядом на звонок о криках, дверь даже не была заперта. Зашли мы внутрь, а в квартире был просто кошмар. Шприцы, пустые бутылки, бардак и запах, который я никогда не забуду. Наркоман, который словил приход, расколошматил голову своей жены об батарею. Парни его повязали, но был запах от которого становилось дурно. Иду я на кухню и вижу включённую плиту. Открываю духовку, а там младенец, которого заживо зажарили и от этого запаха меня почти вырвало. В общем…, — затяжка, дым и Анна продолжила отречённо смотреть в окно, — Я достала пистолет, зашла в комнату, где этот урод валялся на полу в наручниках и выпустила в него целую обойму. Тогда меня понизили в звании, отстранили от службы на полгода и лишь чудом приняли обратно. И помню утро следующего дня, я подхожу к зеркалу, а глаза у меня другие и круги под глазами. Все мои близкие это заметили и сказали, что я выгляжу иначе. И вот прошло столько лет, и я уже даже не могу вспомнить себя в прошлом, — Цинерман замолчала на минуту, сделав несколько глубоких затяжек, а после продолжила, — Вот что я имела ввиду, если переводить мою фразу, сказанную вам. И… не знаю, простите за историю, не уверена, что вам хотелось бы её услышать.  Просто тянет на разговор, а с моей работой иных интересных тем нету, — договорив, Анна вспомнила, что не заплатила за поездку. Девушка достанет из маленькой сумочки кошелёк, который подобно всем её вещам, видал куда более благополучные дни. В кошельке было немного купюр различного номинала. Цинерман достала самую крупную купюру (и единственную) из него в 25 талеров и положила в подстаканник. По меркам такси — это была хорошая сумма, Анна заплатила её исходя из затраченного времени и высокого качества машины. Несколько неосознанно переплатила, прикинув, что на обеде ей придётся всё таки сэкономить. Финансовое положение женщины было тяжелым несмотря на хорошую зарплату. У Анны было много крупных трат: ипотека, оплата няни для матери, деньги на месяц для младшей сестры и карманные для дочери. По женщине было видно, что её финансовое положение тяжелое, но несмотря на это, Анна по честному решила заплатить и не пользоваться ситуацией, которая возникла из-за языкового барьера таксиста.